Петр Алейников" align="left" hspace="5" vspace="5" width="350" height="519">ПЕТР АЛЕЙНИКОВ
Артист Петр Мартынович Алейников, доживи он до наших дней, отметил бы в этом году семидесятилетний юбилей. Свою последнюю в жизни роль он сыграл, когда ему едва перевалило за пятьдесят, в картине молодого тогда режиссера Булата Мансурова «Утоление жажды». Фильм снимался в каракумских песках, на трассе строящегося канала. Рассказывают, что в бессонную ночь ожидания самолета, который должен был вывезти тяжелобольного актера в Москву, Алейников в полубреду перебирал в памяти людей, когда-либо оказавших ему внимание и добро. И людей этих было немало. Рассказывают, что в ту же ночь, услышав случайно разговор о возможной замене названия фильма, он взял с режиссера слово, что оно останется прежним: «Эта картина — утоление и моей актерской жажды».
Многое в биографии Петра Алейникова заставляет думать о ней как о биографии, сложившейся достаточно драматически. Но столь же многое—если не стократ большее!—позволяет считать ее счастливейшей актерской биографией. В советском кинематографе он прожил век недолгий, но блистательный.
Поваренок Молибога в картине «Семеро смелых» и комсомолец Петр Алейников в «Комсомольске» —две первые заметные роли, сыгранные в фильмах первого учителя Алейникова С. А. Герасимова. Савка в пырьев-ских «Трактористах». Ваня Курский в «Большой жизни» Л. Лукова и бывший анархист, бывший моряк Гайворон, ставший верным адъютантом красного полководца Пархоменко, в луковском же «Александре Пархоменко». Летчик Стрельцов в «Небе Москвы» Ю. Райзмана. Иванушка в «Коньке-Горбунке» А. Роу. Пушкин в «Глинке» Л.Арнштама. Ряд эпизодических персонажей в фильмах пятидесятых — начала шестидесятых годов. И, наконец, заправщик Марутин в «Утолении жажды», последняя работа. Вот, собственно, и почти весь недлинный и неровный список алейниковских ролей. В творчестве Петра Алейникова не угадать единой художественной темы, которую он вел бы с таким же постоянством, с такой же веселой энергией, как делал это на протяжении десятилетий Николай Крючков. Не
было у него и тех ролей-великанов, ролей-глыбищ, какие в годы зрелости посчастливилось сыграть Борису Андрееву.
И все-таки в «стае славных» нашего кино 30—40-х годов имя артиста Петра Алейникова навсегда останется одним из самых ярких и звонких, притягательных тем почти магнетическим обаянием, под власть которого попадал каждый, кто хоть раз ощутил его на себе. Да, в актерскую «стаю славных» Алейников вошел смолоду, вошел весело, сразу и по праву явившись в ней равным среди равных. А ведь они. эти равные, все были в своем искусстве удачниками и силачами...
Неповторимая актерская индивидуальность Алейникова всегда оказывалась всепобеждающей. Органика его существования в роли казалась беспредельной и неизбывной. Герои его были так же непреложно достоверны, как непреложна и достоверна сама жизнь. И, кажется, сама жизнь без всякого усилия, своим ходом, своей волной поднимала их на экран с тем. чтобы, показав людям, каковы они есть, вновь вернуть их себе—жизни. А жизни именно такие и были в ту пору до зарезу нужны. Нужны на Днепрострое и Магнитке, нужны в шахтах и на колхозных полях, нужны на северных зимовках и в песках горячей пустыни. Высочайший артистизм Алейникова не только не препятствовал, но скорее способствовал тому, что герои эти обладали близким, почти что повторяющимся обликом. Кепчонка, сбитая на затылок, отложной воротник футболки или тельняшка, перемазанная мазутом, ноги в разбитых ботинках, готовые, кажется, сами собой пуститься в дробный перепляс, скромно потупленный, как бы даже и флегматичный взгляд с чертиками, спрятанными внутри. В их «босяцкой», «блатной» повадке, как ни щедр, ни умел на подобные расцветки и размалевки артист, не таилось ничего темного, ничего гибельного, ничего «волчьего». Дистиллированной добродетельности не было и в помине, была лукаво примеривающаяся и зорко присматривающаяся открытость добру, готовность к добру. Была жадность к жизни, жадность к веселью, дурачеству и всяческому озорству. И все. вместе взятое (да плюс, вероятно, еще нечто, чего не назовешь иначе как тайной художника), заставляло зрителей сразу, радостно и навсегда открыть свои сердца навстречу алейниковским героям.
Порой казалось соблазнительным олицетворить артиста с воплощенными им образами. Случалось, что незнакомые люди называли его при встрече Петей Алейниковым, а то и еще пуще — Ваней Курским. Между тем знавшие его близко вспоминают Петра Алейникова человеком совсем непростым. Во многом трудным. Бесконечно серьезным и ответственным во всем, что касалось его профессии. Не склонным выворачивать душу нараспашку. Счастливо свободным от всяческих больных амбиций, однако строго блюдущим свое достоинство. И самое главное: все знавшие Петра Мартыновича близко вспоминают о нем как о человеке светлой и чистой души.
В жизни Алейникова бывали трудные дни. тяжелые полосы. Так. случаем всесторонне и сурово испытующим явилось полученное и принятое им предложение сыграть роль Пушкина. Точнее, поскольку речь шла о паре эпизодов, не столько сыграть роль Пушкина, сколько явиться на экране в облике Пушкина. Что же, он имел основания попробовать себя в этой роли. Вспомним особую, почти неправдоподобную подвижность алейниковской мимики, пластическое изящество, белозубость улыбки, внезапность смеха, то странное сходство с детской игрушкой—плюшевой обезьянкой, которое вдруг проступало в его чертах... Вспомним и то, что среди друзей Пушкин имел прозвище обезьяны. Было ли этого достаточно для подобной роли?.. Работа Алейникова в фильме «Глинка» большинством была оценена отрицательно. Однако сам артист, никак не склонный в чем бы то ни было себя переоценивать, до конца жизни отказывался считать роль Пушкина своей неудачей.
Испытанием еще более тяжким явился для Алейникова связанный с необходимостью перехода к иным возрастным ролям долгий период творческого бездействия. Но в душе художника, как выяснилось, происходили в эти годы глубокие подспудные сдвиги, шла трудная, но плодотворная работа. В пятьдесят лет он начал мечтать сыграть старика. Старого, бывалого, далеко не безгрешного, но умудренного всем пережитым человека. Этот вымечтанный артистом герой должен был прийти в финале к внутреннему кризису и просветлению, освобождению от всех накопленных за долгие годы душевных плевел. В центре замысла лежала мысль о великой способности даже надломленной и исковерканной человеческой души к возрождению, к распрямлению. Этой главной, как казалось теперь Алейникову, его ролью и должна была стать роль заправщика Марутина в картине «Утоление жажды». Работа над ролью была трагически прервана. Премию Всесоюзного кинофестиваля за лучшее исполнение мужской роли Петр Алейников получил уже посмертно.
Т.Иванова
Журнал "Советский Экран" №18 сентябрь 1984 года .