БОРИС БЛИНОВ
Бывают актеры, вспоминая которых, мы думаем не только об отдельных образах, созданных ими, но в первую очередь об обобщенном социальном, общественном типе человека, как бы составляемом в совокупности этими образами, — настолько органично и глубоко выражены в них наиболее характерные особенности личности, рожденной определенной исторической эпохой.
Это в большой степени относится к творчеству Бориса Владимировича Блинова, одного из замечательных актеров советского театра и кино, жизнь которого трагически оборвалась в годы Великой Отечественной войны, когда ему не было еще и тридцати пяти лет.
Кинематографические герои Блинова воплотили в себе многие типические черты советского человека двадцатых-тридцатых годов, а точнее советского воина тех лет — моряка, летчика, пехотинца...
И, конечно, военного комиссара.
Блинов вошел в историю кино прежде
всего как создатель незабываемого
образа Фурманова в фильме «Чапаев» (1934).
Фильм о легендарном герое теперь уже сам стал легендарным. Участие в нем даже в эпизодической роли — почетная страница биографии любого актера. Блинов играл в «Чапаеве» вторую роль, хотя это и была его первая работа в кино.
Как играл Блинов Фурманова? Какие использовал актерские приемы,
выразительные средства? Ответить на этот вопрос нелегко. Кажется, он просто жил жизнью своего героя, перевоплотился в него, был им в течение полутора лет, пока снимался фильм.
В роли нет эффектных монологов или драматургически выигрышных ситуаций. Ни в одной сцене роль Фурманова не является главной, ведущей эту сцену. Но присутствие Фурманова ощущается везде, почти в каждом кадре, даже там, где его нет физически.
На всем протяжении фильма образ комиссара как бы излучает теплоту, человечность, мудрость, твердую уверенность в победе революционного дела. Своеобразным лейтмотивом картины врезаются во многие ее эпизоды крупные планы Фурманова. Иногда кажется, что он только наблюдает со стороны, но приглядитесь, как чутко реагирует на все происходящее, а потом в нужный момент находит необходимую реплику, убеждающее слово.
Вот знаменитая сцена митинга с яркой, в высшей степени колоритной речью Чапаева. Фурманов только слушает. Четыре крупных плана. Текста здесь нет. Внутренний мир героя отражается на лице его. Он переживает речь Чапаева, как свою собственную, и лишь в конце эпизода умело подсказывает ему ответ на вопрос об интернационале, созданном Лениным.
Такое решение образа комиссара помогает ясно донести основную тему фильма, раскрыть на конкретном материале исключительную роль Коммунистической партии в революционном воспитании народа, в создании первых соединений молодой Красной Армии.
Мы безоговорочно поверили, что большевистская убежденность, воля, ум, такт Фурманова — Блинова могли оказать решающее влияние на Чапаева, самобытный и сложный характер которого блестяще показал Борис Бабочкин. С первого рукопожатия на мосту до последнего по-мужски крепкого объятия при прощании Фурманов оставался для Чапаева образцом целеустремленности, скромности, сдержанности, дисциплины.
Любопытно, что один раз в фильме Фурманову изменила выдержка, он погорячился, вспылил, отвечая на реплику Чапаева, взбешенного арестом Жихарева, повысил голос: «А ты знаешь, что он вроде как разрешил...»
И в этот единственный момент он проигрывает в разговоре с командиром. «Разрешил! Разрешил! — перебивает его Чапаев. — То, что он разрешил, я один могу запретить. Понял?.. »
Но уже через несколько секунд, взяв себя в руки и найдя верный, психологический тонкий подход к Чапаеву, Фурманов вновь выходит победителем из этого поединка характеров.
Еще одна черта присуща образу Фурманова в исполнении Блинова: он подкупает своей интеллектуальностью, какой-то покоряющей интеллигентностью.
Конечно, играть такую сложную роль очень молодому тогда актеру было нелегко. И помогли здесь, безусловно, его личные качества. Это был тот счастливый случай, когда роль «ложилась» на индивидуальность Блинова — художника и человека.
Через три года после «Чапаева» у тех же режиссеров братьев Васильевых в фильме «Волочаевские дни» Блинов сыграл совершенно иную роль — могучего, лихого, добродушного бородача-партизана Бублика. И снова поражала органичность, естественность поведения актера. Будто он всегда носил вот эту тельняшку и бескозырку, гордо храня память о своей прошлой профессии моряка...
В Бублике ничего не было от Фурманова. Но и здесь Блинов шел «от себя», раскрывая какие-то новые стороны своей творческой индивидуальности и человеческой сущности. Бублик пленил зрителей удивительным сочетанием физической силы, удали с почти детской непосредственностью и искренностью, внешней огрубелости, порой резкости с тонкостью и чистотой души.
А вслед за Бубликом вспоминаются другие моряки Блинова: умный, ироничный Железняков из фильма «Выборгская сторона» (1938), порывистый, решительный Владимир Крайнев из «Четвертого перископа» (1939), горячий, бесстрашный Гриша Бондарец из картины «Непобедимые» (1942)... Люди одной профессии, во многом сходной судьбы, но люди разные, характеры непохожие.
Блинов мастерски владел искусством эпизодической роли. Поэтому в одном ряду с главной ролью в фильме «Четвертый перископ» мы с полным основанием называем его героев из картин «Выборгская сторона» и «Непобедимые», появляющихся лишь в одном-двух эпизодах.
Матрос Железняков широким твердым шагом проходит по залу Учредительного собрания, поднимается на трибуну, словами «Караул устал!» останавливает оратора и затем произносит крылатую фразу: «Открыть окна и двери, проветрить помещение!». Вот и вся роль. Но так многозначительно было каждое движение актера, так выразительно его одухотворенное, мужественное, волевое лицо, что в этом героическом обобщенном образе, отнюдь не лишенном конкретной человеческой характеристики, угадывалась как бы сама поступь революции, ее неодолимость и могущество.
Несколько секунд мы видим раненого комиссара в фильме «Подруги» (1935). Блинов лаконичным и точным рисунком, в котором отсутствует даже малейший намек на натурализм, передает трагедию человека, вынужденного в решающий момент борьбы находиться в бездействии. Может показаться странным, как актер, только что прославившийся исполнением большой роли Фурманова, оказался приглашенным на этот предельно короткий эпизод и почему он дал согласие сниматься в нем. Но тут, очевидно, уместно вспомнить знаменитое изречение Станиславского о том, что нет маленьких ролей, а есть маленькие актеры. Для Бориса Блинова не было маленьких ролей, потому что он сам всегда оставался большим, в высшей степени ответственным, ищущим художником.
В фильме «Фронт» (опять у Васильевых) Блинов исполнил небольшую, но запоминающуюся роль бывалого солдата-артиллериста Остапенко. Усталое, изможденное лицо с большими обвислыми усами, грустная улыбка и светлые глаза веселого, неунывающего человека. Не сразу узнаешь в нем Блинова. Скупыми и очень выразительными штрихами рисует актер портрет смелого воина, в самые трудные минуты боя сохраняющего и задорный украинский юмор и щедрость души.
Близок к этим героям в творчестве Блинова и «штатский» образ секретаря райкома в фильме «Член правительства» (1939). Актер подчеркнул в нем прежде всего талант сердцеведа.
Его секретарь райкома умел угадывать в людях за ничем не примечательной внешностью большую человеческую сущность, умел чувствовать и понимать их желания, стремления, надежды. Это он, опытный наставник-воспитатель, увидел в забитой крестьянке Александре Соколовой человека незаурядных организаторских способностей и помог ей на нелегком посту председателся колхоза начала тридцатых годов.
Не всегда сценарий предоставлял Блинову материал для воплощения индивидуального характера. Выручало умение актера быть в любой роли достоверным и естественным, но, главное, помогала его собственная человеческая значительность, которая всегда ощущалась зрителями. Так, например, в последнем фильме Бориса Блинова — «Жди меня» (1943) — играть ему, по существу, было нечего. Он должен был просто изображать определенное психологическое состояние своего героя — летчика Ермолова: грусть перед расставанием с любимой, хладнокровие и выдержку в тылу врага, сдерживаемую радость при возвращении к жене.
Но такова уж была сила таланта этого актера — даже бездействующий на экране, он производил большое впечатление своей внутренней наполненностью, эмоциональной глубиной.
Всех героев Блинова отличала одна особенность. Мужественность, твердость, воля всегда сочетались в них с редкой деликатностью, человеческой мягкостью, просветленным лиризмом.
И это придавало им поразительное обаяние.
В кинематографе Блинов принадлежал к числу актеров, которые идут прежде всего от своей человеческой сущности, опираются на свой жизненный опыт, стремясь находить при этом, разумеется, для каждой роли своеобразие духовного облика и неповторимый внешний рисунок. Создавая разные характеры, он искал в себе черты и качества, нужные для роли, у него всегда было свое, личное, пристрастное отношение к происходящему. Он жил на экране, а не изображал.
Блинов был одним из тех, кто предвосхитил тип актера, особенно утвердившийся в сегодняшнем кино. Его творческая манера была очень близка к тому, что теперь нередко называют современным стилем актерского исполнения.
Чтобы обогащать роли чертами своего характера, актер должен обладать яркой индивидуальностью. По складу характера Борис Владимирович был романтиком, человеком неугомонным, увлекающимся. Задушевность, сердечность, простота уживались у него с удалью, размахом, азартом.
Он боготворил Пушкина, хорошо знал его, много читал наизусть, неизменно находя в пушкинской поэзии что-то необычайно созвучное своей душе. Второй его страстной привязанностью в искусстве стал Левитан. Блинову была понятна влюбленность художника в русскую природу, он сам преклонялся перед ее красотой, всегда получая от общения с ней заряд творческого вдохновения.
Редкое свободное время он предпочитал проводить на природе, в деревне. Блинов любил животных и, видимо, не случайно находился в близкой дружбе с превосходным художником-анималистом Е. Чарушиным.
Те, кому посчастливилось видеть Блинова в театре, говорят, что в кино его талант раскрылся все же несколько однопланово, режиссеры использовали главным образом одну грань его актерского дарования. О Блинове на сцене рассказывают чудеса. Причем рассказывают самые разные люди: его коллеги-актеры и зрители.
Например, в пьесе А. Крона «Винтовка № 492116» у него была всего лишь одна небольшая сцена, точнее даже не сцена, а выход, но этот выход призводил ошеломляющее впечатление. В прологе к спектаклю Блинов в одежде красноармейца выходил на авансцену и произносил воинскую при-
сягу. Больше он ничего не делал, но этого оказывалось достаточно, чтобы вызвать у зрителей слезы, чтобы и сегодня, спустя почти сорок лет, заставить их вспоминать это сценическое чудо.
Ролью безымянного красноармейца в «Винтовке № 492116» Блинов начал свою деятельность в Ленинградском театре юного зрителя. Это была его первая роль на профессиональной сцене.
До этого были любительские кружки, воинская служба в кавалерии, работа матросом на буксире в ленинградском порту. Никакой специальной театральной школы он не проходил.
Конечно, серьезной школой для начинающего актера явилась работа в Тюзе под руководством такого опытного режиссера и педагога, как А. Брянцев, а потом в новом Тюзе, во главе которого стал Б. Зон. Блинов играл вместе со многими талантливыми актерами, в том числе с Н. Черкасовым, Б. Чирковым, Е. Уваровой, К. Пугачевой, и это тоже помогало формированию его творческого почерка.
Блинов раскрылся в театре как актер большого диапазона, которому доступны и острохарактерные, и бытовые роли, и роли романтического, даже трагедийного плана. Репертуар его был обширен и разнообразен.
Он играл ткача Основу в «Сне в летнюю ночь», Мизгиря в «Снегурочке», Балду в «Сказке о попе и работнике его Балде», Бориса Годунова, Силу Грознова в пьесе «Правда хорошо, а счастье лучше».
Не все роли в равной мере удавались актеру и не на каждом спектакле. Натура тонкая и экспансивная, он и на сцене нередко зависел от настроения, душевного состояния, обстоятельств спектакля.
Но были у него роли, которые он особенно любил и которым всегда отдавался сполна.
К их числу принадлежали романтическая роль Карла Моора в «Разбойниках» Шиллера и характерно-бытовая роль солдата Чулковского в пьесе Д. Дэля «Музыкантская команда».
В одной из своих кинематографических работ Блинов тоже блеснул мастерством характерного актера, искусством внешнего и внутреннего перевоплощения.
В фильме военных лет «Убийцы выходят на дорогу» (1942), поставленном В. Пудовкиным и Ю. Таричем по новеллам Б. Брехта, он создал образ штурмовика Тео. Бросалось в глаза прежде всего внешнее изменение актера при почти полном отсутствии грима.
Это был Блинов и в то же время не Блинов.
Это было его лицо и в то же время не его. Гладко прилизанные волосы, какое-то по-детски восторженное удивление в широко раскрытых глазах — и перед нами возникал образ странного существа, фанатически преданного вбитой в его голову человеконенавистнической философии. Он не был страшен внешне, он не был отталкивающ, он временами мог даже показаться симпатичным, но за этой маской актер обнажал чудовищную опустошенность личности, полное подавление всего человеческого слепым и беспрекословным подчинением маниакальной идее.
Роль Тео стоит особняком в кинематографическом творчестве Блинова, но она красноречивое доказательство тому, как много еще мог бы сделать этот актер на экране, как разносторонне было его своеобразное и очень яркое дарование. Но и то, что сделал Блинов,
заслуженно выдвигает его в число крупных мастеров советского кинематографа. Он был художником современной темы. Сражались ли его герои в огне гражданской войны или жили рядом с ним, в его время, это были солдаты революции. Солдаты не по положению, не по долгу службы, а по идейной убежденности, по призванию души. Блинов хорошо знал, понимал и любил человека, рожденного революционной эпохой. Он сам был таким человеком. Поэтому так неразрывны в нашем сознании образы, созданные им, и его человеческий, художнический облик. Он вложил в своих героев горячее сердце и страстную веру в торжество революционного дела. Лучшие образы Блинова, и в первую очередь образ Фурманова, нужны сегодняшним зрителям, обогащают, волнуют, восхищают их.
Л.Парфенов
Альманах "Актеры советского кино " выпуск №7 1971 год