ЕВГЕНИЙ МАТВЕЕВ
Я люблю, когда кинематографист приходит на съемочную площадку, твердо зная, для чего он здесь, зная, что надо делать каждую минуту своего рабочего времени. Народный артист СССР Евгений Семенович Матвеев — из таких людей. И в этом проявляется его высокий профессионализм. Профессионализм актера и режиссера — организатора всего творческого кинопроцесса.
Хорошо, конечно, когда человек сразу ярко заявляет о себе в кинематографе. Но это порой и опасно. Ведь в дальнейшем надо оставаться «на уровне» достигнутого, а каждому ли удается блистательно продолжить свою жизнь на экране после хорошего старта?
Путь Евгения Семеновича в кино не был устлан розами. Скорее, это было упорное восхождение по ступеням мастерства. Его первые роли сейчас едва ли кто помнит. Спросите у зрителя, и вам ответят:
— Первая роль Матвеева?.. Нагульнов! Нет... кажется была еще. эта... в фильме «Дом, в котором я живу». Старший сын влюбился в соседку, он потом вернулся с фронта без ноги...
Но Нагульнова назовут все. А ведь до Поднятой целины» в «активе» актера уже были фильмы «Доброе утро» и «Дорога», «Дело «пестрых» и «Искатели», «Дом, в котором я живу» и «Жеребенок».
Он постепенно набирал скорость». Накапливал опыт поведения перед кинокамерой, умение сосредоточить себя на главном,, не отвлекаясь различными «внешними раздражителями». Актер самобытный и темпераментный, Евгений Матвеев сумел подчинить себя законам той единственной правды, которая и определяет настоящее искусство.
Не раз продемонстрировал он на экране умение естественно и органично переключаться на новый материал, новый стиль. Кто мог. например, надеяться встретить Матвеева, только что сочно и эмоционально сыгравшего Макара Нагульнова, в образе князя Нехлюдова из толстовского «Воскресения»? Или, скажем, в такой на первый взгляд «нематвеевской» роли, как Федотов в «Родной крови»? В роли, которая принесла ему известность актера подлинно лирического склада, способного через частный случай раскрыть типичное, общее, что свойственно советскому человеку, — его высокую духовность, подлинно народный характер.
Можно с уверенностью сказать: Матвеев— актер неожиданный! И я не удивлюсь, если завтра ему предложат сыграть, скажем, в остросатирической комедии. К слову, меня удивляет, что до сих пор у него не было подобной работы — ведь еще в «Поднятой целине» Евгений Семенович многие сцены с блеском решал в сугубо комедийном ключе.
Что отличает все созданные Матвеевым-актером образы? Какая-то особая внутренняя сила, цельность этих персонажей. Его герои—личности, как правило, неординарные, незаурядные, крупные, с размахом мысли и действия—Нагульнов, Добротин («Сибирячка»), Шаповалов (дилогия «Высокое звание»), Пугачев... Эта сила, размах, цельность натуры— откуда они? Не заключено ли начало всех этих качеств в личности самого исполнителя? Мало кто знает, какое испытание уготовила судьба Евгению Семеновичу, когда ему было чуть за сорок. Во время выступления в театрализованном представлении на стадионе норовистый конь сбросил актера.
Полтора года Матвеев был прикован к постели—парализован, недвижим. Кое-кто из врачей не скрывал своего скептического отношения к его будущему. А Матвеев в это время изучал основы кинорежиссуры, читал, думал о своих будущих фильмах. Мечтал! Он победил недуг. В нем, как и во многих его героях, победило сильное начало. Истинно русский, советский характер. Научить режиссуре, по-моему, невозможно. Есть в тебе этот дар божий, мыслишь ты образно в масштабе фильма, видишь его во всех компонентах, знаешь, про что говорить с людьми с экрана, ты—режиссер. Что же касается формы, в которую облечено создаваемое произведение, то. думаю, какие бы зигзаги ни делали в кинематографе некоторые «умельцы», все в конечном счете возвращается на круги своя — к реализму, который был и остается отцом и матерью любого искусства.
Так вот, Евгений Матвеев — постоянный и последовательный поборник реализма. Это ощущаешь и по тому, что и как он делает в кино, и по тем идеям и мыслям, которые несут его фильмы — «Цыган» и «Почтовый роман», «Судьба» и «Любовь земная», «Особо важное задание» и «Бешеные деньги». Гражданскую неуспокоенность Матвеева, которая характеризует всю его жизнь в искусстве, в общественной деятельности, питает заинтересованное, искреннее отношение этого человека ко всему, что окружает его в жизни. Таким, собственно, и должен быть настоящий художник. Я снимался в картине Евгения Семеновича «Особо важное задание», играл старого заводского мастера Панченко. Сам я из рабочей семьи краснопресненцев, поэтому мне несложно было проникнуться думами и болью своего героя. И на съемочной площадке между нами всегда существовало абсолютное взаимопонимание — с полуслова, с полувзгляда.
И тут хотелось бы сказать о способности Евгения Семеновича организовывать во время съемок творческий процесс, о его умении очень точно сориентировать исполнителей на выполнение своей художественной задачи. С каждым из нас он работал индивидуально, а ведь персонажей в этом фильме — великое множество. И увидеть их — всех! — в общем построении произведения, в движении сюжета, в действии — для этого надо быть настоящим режиссером. В нем соединилась взыскательность к товарищам по труду с сердечным, дружеским к ним отношением. Не только работники творческой группы, участники массовых сцен, но и рабочие завода, на котором проводились съемки, запросто подходили к нему с какими-то своими вопросами, и с каждым Матвеев находил общий язык, для каждого имел добрые слова.
Есть у него черта, которую мы, актеры, всегда особенно ценим в режиссере: бережное, уважительное отношение к нашему труду... Вы скажете: так ведь это само собой разумеется. А вот я уж пятьдесят лет снимаюсь в кино, больше ста картин в моем послужном списке, со многими режиссерами пришлось работать, но признаюсь, что, увы, не всегда и не в каждой картине чувствовал такую заботу об актере. Настолько молод он — и внешне, и душой, и желанием трудиться. Я уверен, что ему предстоит еще много и хорошо поработать в нашем кинематографе. И не только уверен, но на правах седовласого сотоварища его настоятельно требую этого.
С истинного таланта да спросится!
Фото В.Манешина
Журнал "Советский Экран" №5 март 1982 года .