Всеволод Мейерхольд
В 1874 году, 110 лет назад, родился Всеволод Эмильевич Мейерхольд—выдающийся режиссер, оказавший чрезвычайно большое влияние на развитие театрального и кинематографического искусства.
И кинематографического тоже?—может возникнуть вопрос у кинозрителя наших дней. Биографические факты, фильмографические справки на этот счет не так уж обильны. Мейерхольд снимал «Портрет Дориана Грея» по Уайльду в 1915 году и сам снимался в фильме. Другая его кинопостановка—«Сильный человек» по Пшибышевскому (1916 г.). Затем в 1928 году он играет у Я. Протазанова в «Белом Орле». К этому можно добавить, что он намеревался осуществить постановку киноэпопеи по книге Джона Рида «Десять дней, которые потрясли мир», работал над сценарием об участии железнодорожников в революционном движении, собираясь ставить картину со своими учениками Николаем Охлопковым, Николаем Экком, Василием Федоровым, Ильей Шлепяновым, но эти планы остались неосуществленными. Не дошло дело и до постановки фильма по «Отцам и детям» Тургенева—одно время Мейерхольд хотел снимать в главной роли Владимира Маяковского, что уже само по себе представило бы огромный интерес. И вот еще о чем следует, наверно, упомянуть: Мейерхольд и Зинаида Николаевна Райх привезли из Парижа любительскую кинокамеру «Пате-беби». Константин Сергеевич Есенин рассказывает, что этой камерой отчим и мать снимали шуточные фильмы и развлекали ими гостей...
И это все, что можно сказать о Мейерхольде-кинематографисте?
Нет, конечно. Это только зачин разговора. Затронутая проблема вбирает в себя трудно обозримое множество режиссерских, актерских и писательских биографий, ряд фильмов, которые мы теперь называем классическими.
Великий кинорежиссер и кинотеоретик Сергей Эйзенштейн называет Мейерхольда в числе любимых своих учителей. Наставник, занимавшийся с ним основами режиссуры, уже в 1922 году, всего лишь после полутора лет занятий, послал самого талантливого ученика «в люди», по театрам и киностудиям Москвы на самостоятельную работу... А потом он сыграл решающую, может быть, роль в его судьбе: он настоял в 1925 году на заседании комиссии Президиума ЦИК СССР, обсуждавшей программу празднования 20-летия революции 1905 года,на том, чтобы постановка юбилейного фильма была поручена Эйзенштейну.
Фильм возникал по первоначальному плану на стыке кино и театра: в финальном кадре броненосец должен был «вспарывать» полотнище экрана, а за ним, за полотнищем, словно за занавесом, должны были стоять участники революции пятого года, и фильм оказывался бы вступлением в торжественный театрализованный митинг.
«Возникновение кинематографа—это момент в развитии театра»,—полагал Вс. Пудовкин. Есть подтверждения, есть и опровержения этой мысли; Эйзенштейну она была близка, он высказывался в том же духе не раз. И звеном, соединявшим два великих искусства, старейшее и новейшее, считал творчество Мейерхольда, ученика великого Станиславского. Он пошел учиться искусству театра под впечатлением знаменитых петербургских спектаклей Мейерхольда «Дон-Жуан» и «Маскарад». А потом нашел, что театр продолжает свою историю в кинематографии... Бессмертные традиции русского театрального искусства находили продолжение и развитие в молодом искусстве-наследнике. Вместе с Эйзенштейном занимались в режиссерских мастерских на Новинском бульваре, в бывшем нетопленом барском особняке, а потом в репетиционном зале на Садово-Триумфальной площади будущие режиссеры Сергей Юткевич, Николай Экк, Николай Охлопков. Иван Пырьев, Эраст Гарин... Эйзенштейн, в свою очередь, стал учителем Михаила Ромма и многих других режиссеров. И Григорий Козинцев писал о своей причастности к этой школе, и Николай Шенге-лая в Тбилиси считал себя ее учеником. Представителем, продолжателем.
Что же делало эту школу такой притягательной для талантливой творческой молодежи—«монтаж аттракционов»? Какой-либо другой режиссерский принцип? Истинным началом всех начал была великая Революция. В. Мейерхольд поставил свое искусство на службу Революции, учил последователей делать каждый шаг в искусстве шагом к победе новой нравственности, сближать настоящее с будущим. Хорошо учил тот, кто сам учился у Времени.
О ком бы из учеников Мейерхольда мы сейчас ни вспомнили, будь то знаменитый режиссер, или любимый широчайшими массами зрителей актер, или драматург-новатор, мы увидим: талант художника становился зрелым, сильным потому, что обретал гражданственность.
...Жизнь учителя и учеников складывалась не просто, шла в нескончаемых спорах, то в отстаивании, то в пересмотре своих принципов,—многое изменялось в движущейся жизни, требовало постоянного напряжения мысли и испытаний характера. Но Мастер не предавался иллюзиям. Встречая 1900 год, он вписал в свой дневник стихи И. С. Аксакова, обращаясь с ними к новому веку:
Пошли мне бури и ненастья. Даруй мучительные дни, Но от преступного бесстрастья И от покоя сохрани. Его обращение было услышано—он так и прожил свою жизнь.
Я.Варшавский
Журнал "Советский Экран" №5 март 1984 года .