Александр Володин
Мы встретились с Александром Володиным потому, что в редакцию пришло множество писем с просьбой рассказать о нем. Днем Володин был занят на «Мосфильме», где снимался телефильм по его давней льесе «Назначение», так что вопросы, ответов на которые ждут зрители, приходилось задавать вечерами...
«Почему у А. Володина все пьесы такие сиротские? Ни у кого нет родителей...» М.Малиновский (Москва).
— А правда — все сиротские,— отозвался Володин.— «Фабричная девчонка», «Старшая сестра», «Дочки-матери»: героини из детского дома. «Фокусник»: есть папа, а мамы нет. Но это, в общем, биографическое — я рос без родителей. Я тогда думал: если есть и папа и мама — это уже какое-то излишество... А что пьесы у меня «сиротские», я не сразу заметил, и теперь стараюсь всех наделить родителями.
«Я где-то читала, что Володин воевал. Почему он не пишет о войне?» Э. Хохлова (Новосибирск).
Это не совсем так: следы прошедшей войны есть во многом, что написал Володин. Например:
ЛЯМИН («Назначение»). «В армии я был рядовой солдат». Это—из биографии Володина: семь лет в армии, из них четыре года — рядовым на фронте.
ФОКУСНИК («Фокусник»). «У меня совершенно нет памяти. Это дефект, результат контузии». Тоже — из автобиографии.
ИЛЬИН («Пять вечеров»). «Меня ранило. Осколок попал в легкое,чувствую: чуть наклонишься — и кровь хлынет горлом». Все так и было, а после госпиталя, во время отпуска по ранению, Володин сдал экзамены на сценарный факультет ВГИКа, проучился там полгода и вернулся на фронт. Правда, есть деталь, о которой Ильин не сказал: врачи не вытащили осколок, так и остался он в легком.
«Спросите у Володина, бывает ли он на съемках?» Л. Егорова (Москва).
— В детстве человечество делилось для меня на тех, кто имеет отношение к театру, и тех, кто не имеет. Если бы я тогда мог представить себе, что
буду ЛИЧНО разговаривать с актерами (!), я бы с ума сошел!.. Поэтому на съемках очень люблю бывать. Радуюсь, если могу развить сцену, уточнить, дописать роль в соответствии с тем, что может именно этот актер, что близко именно ему. Люблю принимать участие в импровизациях на съемочной площадке. И вообще видеть, как работают талантливые актеры,— радость, не сравнимая ни с чем. Жизнь закидала меня такими радостями.
Давно, еще во время работы над театральными спектаклями по моим пьесам, я сдружился в общей работе, полюбил Зинаиду Шарко, Ефима Копеляна, Павла Луспекаева, Олега Ефремова, Женю Евстигнеева, Нину Дорошину. Позднее — в кино: Иннокентия Смоктуновского, Ролана Быкова, Олега Басилашвили, который поразил зрителей исполнением роли Бузыкина в «Осеннем марафоне»; Наташу Гундареву (дай ей режиссер неправильное задание, она ему голову откусит!); Марину Неёлову, Евгения Леонова, Славу Любшина, Сашу Калягина, Андрея Миронова, Иру Купченко, которые радуют нас каждой своей ролью; Людмилу Гурченко, которая оказалась и замечательной писательницей. Размеры интервью заставляют остановиться...
«Расскажите, пожалуйста, как сам А. Володин относится к своим пьесам и сценариям?» Б. Кинер (Коломна).
Сам Володин на этот вопрос отвечать стесняется («Как пишу? Разве это интересно?»), за него отвечать трудно. Но все же, думаю, «амплитуда настроений» здесь такая:
восторг —вначале,—когда он ДУМАЕТ, что написал что-то стоящее...
и отчаяние—потом,—когда он УВЕРЕН, что нечего не вышло, когда стыдится того, что получилось.
«Стыд» — вот одно из слов, чаще всего произносимых Володиным, когда он говорит о себе. «Для внутреннего употребления» он даже написал памятку «Стыды». Он легко забывает хорошее и важное, что есть в его работах, и стыдится того, что кажется ему неудачным. Так, он стыдится своих ранних пьес, ставших ныне чуть ли не классикой.
Забавно: когда писались и ставились первые пьесы, кое-кто считал их мрачными и безысходными. А теперь, когда Володину звонят из какого-нибудь театра и радостно сообщают, что решили поставить «Фабричную девчонку», «Пять вечеров» или «Старшую сестру», он старается убедить, что ставить не надо, что пьесы устарели, что они сентиментальны, «умилительны и наивны». Володин считает, что давно уже работает иначе, что к своим героям, пусть и любимым, автор должен быть жесток. В последних пьесах Володина полюса обозначены резче, конфликты стали трагичней. Кое-что из его работ такого рода уже ставится, например. «Две стрелы»: в Челябинске— в студенческом театре «Манекен», в Москве — на актерском курсе Олега Табакова.
«Смешно и тошно!» — говорит теперь Володин, когда речь заходит про «полутона Володина», «акварель Володина» Возражать бесполезно: он будет деликатно молчать, потом, улучив момент, переведет разговор на другую тему...
Но сколько бы автор ни уверял, что «с акварелью покончено», «Осенний марафон» воистину акварелей; правда, сквозь полутона просвечивает монументальная фигура Бузыкина, изваянная резцом мастера жестко и беспощадно, потому что Володину здесь посчастливилось ухватить ТИП. Не будем лукавить: мало ли делаем мы лишь потому, что «отказать неудобно», как неудобно отказать Бузыкину? Многие ли могут похвастаться, что они антиподы Бузыкина?.. Между тем проходят годы, и на главное дело жизни порой остаются только дни...
«Есть очень разные мнения о герое «Осеннего марафона» А как относится к нему сам Володин?» И.Зюча (Молдавская ССР).
— Менн, по правде, несколько смутило, что поначалу на киностудии его сочли только жалким и ничтожным. Потом стали появляться другие мнения— что он человек добрый, никого не может обидеть, но именно из-за этого делает несчастными всех вокруг да и самого себя. И это, в общем, верно. И в рецензиях на фильм с воодушевлением обвиняли и бичевали Бузыкина и анализировали, какой вред он всем приносит. Но вот в газете «Советская культура» появилась полемическая статья Бориса Панкина «Плут или простак?». Почему все ругают Бузыкина. спрашивал Панкин, и никто не винит, скажем, Варвару, которая заставляет его трудиться на себя (!), а потом отнимает работу, о которой он мечтал? Почему никто не бросит камня в его соседа, хама и алкоголика, который считает себя вправе подчинить Бузыкина своей тупой воле? Почему ни в чем не обвиняют этого иностранного профессора, который заставляет Бузыкина бегать за ним каждое утро, не задумываясь над тем, что в'это время Бузыкин живет своей трудной жизнью? Особенно поразило меня в статье Панкина прозорливое сравнение Бузыкина со сказочным Иванушкой-дурачком: критик имел в виду психологический склад героя, фольклорное, что ли, происхождение его; я сам тоже об этом думал — даже писал. Прошу прощения за топорное изложение главных мыслей статьи, но пользуюсь случаем, чтобы поблагодарить Бориса Панкина.
Так получилось, что очень точную по анализу рецензию А. Зоркого в «Советском экране», опубликованную раньше статьи Б. Панкина, я прочитал позже...
Раз уж зашел разговор об «Осеннем марафоне», необходимо прежде всего сказать о режиссере Георгии Данелия, который ставил фильм. Меня восхищает не только его редкий талант, но и исступленная профессиональная добросовестность. Он отбирает актеров долго, страдая от сомнений, но в конце концов отберет точно тех, какие нужны. Он тщательно ищет подступы к решению именно ЭТОЙ сцены применительно к ЭТИМ актерам. Он монтирует картину мучительно: «На три кадрика больше... Нет, на два меньше...» Да, он мастер.
Данелия поразительно чувствует драматургию фильма, его пропорции, ритм, музыку...
«Как у А. Володина возникают сюжеты? С чего он начинает? Какие свои произведения любит больше?» Н. Бухолдина (Москва).
— Всегда начинаю с того, ЧТО хочу сказать. Например, хотелось сказать, что человек ДОЛЖЕН осуществиться, иначе—пропадет. Ради чего бы он ни сгубил свои возможности — даже из скромности, даже из самых лучших побуждений,— он согрешил перед собой и перед людьми. Так получилась «Старшая сестра».
За первый свой сценарий — «Звонят, откройте дверь» — я взялся потому, что студия просила написать про пионеров. Походил, походил по школам— ничего не увидел. Ну, сидят ученики со своими ученическими проблемами — сотни было таких сценариев. А написал про первую любовь двенадцатилетней девочки, ставшей красным следопытом. Речь пошла о том, как потешная детская влюбленность превратила «мероприятие» в событие, благотворное для многих.
«Дочки-матери» написаны про незаметные, но почти непреодолимые перегородки между легко уязвимой интеллигентностью и волевой цельностью девушки из детдома...
«Фокусник» и «Осенний марафон» я люблю больше других своих сценариев. В них, мне кажется, есть сочетание почти дневниковой откровенности, что ли, с довольно общими размышлениями, с диалектической мыслью, мыслью о взаимной ответственности— человека перед обществом и общества перед человеком.
Кстати, давно-давно я случайно оказался на вступительных экзаменах в школе-студии МХАТ. Там мне очень понравился один поступающий, но ему, к сожалению, отказали: он только что окончил технический институт и должен был работать по специальности. Я стал скандалить и требовать, чтобы одаренного человека приняли. В конце концов уговорил. Андрей Мягков мне как-то напомнил, что он был тем самым поступающим. В фильме, поставленном по одному из моих сценариев, он сыграл свою первую роль в кино.
«Картина «Пять вечеров» была снята в какие-то необыкновенно короткие сроки. А как проходила работа над ней?» А. Смоляков (Подольск).
— Когда Никита Михалков позвонил мне и сказал, что хочет снять картину по этой старой пьесе, я уже любил его «Механическое пианино». Поэтому удивился и по привычке стал отговаривать: «Зачем вам эта сентиментальная пьеса двадцатилетней давности?» Однако Михалков переубедил меня: он решил сделать картину в стиле «ретро»—снятую как бы в то время, когда происходило действие «Пяти вечеров».
Я приехал в Пущине, где тогда снимался «Обломов», и началась работа над «Пятью вечерами»; это были восемнадцатичасовые рабочие дни счастья. Мне хотелось сделать историю более жесткой— прежде всего. И потом — внести в нее больше личного, пережитого. Так появился эпизод, где Ильин хочет вспомнить слова забытой фронтовой
песни. Нечто подобное произошло со мной после войны в бывшем фронтовом городе Осташкове. Там в ресторане—кажется, в «Березке» —я подходил к столикам и спрашивал, не помнит ли кто песню «Не для меня придет весна и песней жаворонок зальется, и — забыл!..— кто-то в роще отзовется с восторгом чувств. Не для меня!..». В той же «Березке» я написал об этом нечто вроде стихов, они кончались словами: «...Никто, никто не помнит слов. Кто помнил, тех уж нет на свете».
После съемок в номер гостиницы приходили Михалков и Адабашьян, мы оговаривали, что написано и что делать дальше. На другой день сцены шли в режиссерскую разработку. Люди разных поколений, разного жизненного опыта, мы понимали друг друга с полуслова.
Меня однажды спросили: «Вот Михалков: что его лично-то волнует, почему он снимает такие разные фильмы?» Мне кажется, это происходит потому, что живет в нем страсть запечатлевать уходящие в прошлое мгновения жизни. Он, я бы сказал, художник моцартианского склада, с ним легко и радостно работать всем. Перед съемкой он обязательно скажет актерам что-нибудь вроде: «Ну, шутя играя. Шутя-играя...» Наверняка он мучается не меньше любого другого режиссера, но делает все, чтобы для партнеров по работе съемки фильма были счастливой порой творчества.
«На какого зрителя .ориентируется А. Володин?» М.Левина (Ленинград).
— Хотелось бы писать так, чтобы это было понятно и интересно как можно большему количеству людей. Хорошо бы всем, но, к сожалению, так бывает редко. Пробую работать, так сказать, на разных направлениях. Вот, например, мой идеал— Михаил Ильич Ромм. Режиссер, создавший дилогию о Ленине, был так разносторонен, что снял очень разные фильмы: и «Тринадцать», и «Мечту», и документальную картину «Обыкновенный фашизм»; потом взялся вдруг за мою пьесу «Две стрелы», которую называл «детективом каменного века». Если бы продолжал жить, что он еще бы сделал? Можно ли это предсказать?
— А как вы относитесь к такому способу существования в искусстве, к такому методу работы?..
— Есть люди, которые всю жизнь работают в одном жанре и в нем достигают высокого совершенства. А я всю жизнь бегу: от рассказов—в театр, от театра — в кино, от кино — в телевидение. О совершенстве, наверное, тут и речи быть не может... А сейчас, чувствую, пора «завязывать» и с телевидением...
Этот разговор происходил на студии, и Ирина Купченко, только что снявшаяся в очередном эпизоде, спросила Володина:
— Вы ведь любите бывать на съемках?
— Очень...
— Но если вы не будете писать сценарии, вас и на съемки не будут пускать!
— Пробле-ема,— отозвался Володин...
Григорий Цитриняк,
Фото автора
Журнал "Советский Экран" №18 сентябрь 1980 года .