ТВОРЧЕСКИЕ ПОРТРЕТЫ

 Почти с полной уверенностью можно сказать, что нет у нас человека, который не знал бы Рины Зеленой. Бабушки, тетушки, мамы и папы, дети всех возрастов отличают ее из всех артистов и безошибочно узнают. Чаще всего — по голосу. Людям оказалось важно и ценно, что и как говорит актриса.
Программа, с которой много лет она выступала на эстраде, называлась «Для больших о маленьких». Как это свойственно истинному художнику, актриса создавала на глазах у зрителей целый мир детских образов, характеров, индивидуальностей. И каждый раз это оказывалось миром особым, ни на что не похожим. Однако в чем же его единственность, уникальность? Почему «детский голос» Рины Зеленой приносит не только радость и удовольствие, но заставляет взрослого вслушаться и часто — серьезно подумать о самом себе.
Актриса проникла в веселый, озорной, интересный мир — это так, но это лишь одна, сторона дела, что называется «для сердца». А «для ума» — открытие замечательных эстетических возможностей. «Детскость» сродни басенности. Наивность и непосредственность не более чем умилительны, если за ними не стоит в искусстве высокая степень откровения.
Ответственность «слова от ребенка» усугубляется тем, что здесь всегда есть опасность несоблюдения грани, меры, а никто ведь не пропустит малейшей неточности, потому что вся-
кая фальшь искажает смысл и уводит от истины. Слышал кто-нибудь пустое подражание младенцу в детской речи Рины Зеленой? Никогда: подделка — явление не художественное. К тому же, зачем бы ей выступать от имени детей, если бы она не верила своим героям и не уважала их?..
Ее искусство и для самих маленьких. Артистка их учит. Предполагается, что дети добры. Это надо развивать. Невдолге ведь куда-то девается эта доброта, ищи-свищи ее потом. Необходим также и юмор. К себе особенно.
Знаменитый польский воспитатель Януш Корчак так интересно жил, что сумел навсегда остаться ребенком, и потому ему все удавалось в мире детей. Иначе этот человек и не представлял себе педагогов. Он был бы доволен Риной Зеленой.
С детской темой Рина Зеленая никогда не расстается. Но эстрада не единственный вид творчества, в котором может, хочет и любит работать эта удивительная актриса.
Кино. Рина Зеленая снимается не так уж много, но давно: тридцать с лишком лет. С чего начать? Хотя бы с замечания о возрасте ее героинь: молодым — к тридцати, не меньше, старшим — за пятьдесят. Однако вглядитесь, прислушайтесь... И очень скоро вы откроете в них нечто не ушедшее детское. Ни в коем случае не одинаковое. Нельзя сказать, что все изображенные Риной Зеленой женщины были приятные особы...
Одна из самых первых киноролей Рины Зеленой — домработница Ариша в «Подкидыше». Фильм сняли в 1940 году. Картин тогда выходило мало, каждую смотрели по многу раз. «Подкидыш» был очень популярен, да его и сейчас при случае смотрят с удовольствием.
История совсем простая: безо всякого злого умысла, играючи, ушла из дому маленькая девочка Наташа, замечательно симпатичный и общительный ребенок. Ушла — и не оказалась одна в большом городе: люди не только уделяют ей внимание, но и выражают всяческий интерес. Кроме воспитательницы из детского сада один только благоразумный Муля считает, что нужно найти родителей девочки#и отдать ее (ответом ему было, как мы все помним, знаменитое «Муля, не нервируй меня»). Остальные больше озабочены тем, как бы это исхитриться и
оставить Наташу у себя. Все деятельны, активны, неутомимы. День для Наташи — один из лучших. Надо отдать ей справедливость — паташа умеет радоваться теплу, солнцу, летнему дождю, людям, кошке, воздушным шарам...
А у Арины свои заботы. Она и знать не знает, что ребенок потерялся. Она за сметаной пошла и вообще «должна быть сегодня выходная. Почему я должна быть выходная после выходного? Я тоже хочу быть выходная в выходной...». В скверике, где другие няньки следят за детишками, Арине уютно и приятно, и очень тут к месту развить свои взгляды на справедливость, ну в точности, как второклассник, который почти что за обиду считает требование выучить урок. Такое качество, как ограниченность, ведь не приобретается с годами, но лишь проявляется по-разному в разном возрасте и положении.
Образ Арины — не карикатура, скорее шарж. Артистка не бичует, не изобличает. Смеется? Да. Но и жалеет. Действительно, жаль человека, лишенного каких-то важных для жизни способностей. Арине и в голову не приходит проникнуться чужой заботой; не то чтобы она уж очень хлопотала о себе — нет, эгоизм ей тоже не свой-ствен, просто круг ее представлений о жизни среди людей замыкается на кажущейся необходимости оправдать свое неучастие в общем деле.
Талант Рины Зеленой не сатирический в чистом виде. Можно говорить о незлобивости, о доброжелательности актрисы к своим героиням, и тем не менее в ней нет и тени благодуше-ства. Более всего близки ее персонажи к зощенковским, и ее отношение к ним тоже сродни его желанию высмеять мещанство. Обостренная восприимчивость к жизни, обнаженность собственной души останавливают художников от глумления над «людишками», потому что они все-таки живые, потому что они мучаются, а о мелкости своей они ведь не догадываются.
Можно назвать героев Рины Зеленой — и маленькими, и пустыми, и в чем-то уродливыми, но главное то, что в них нет значительности. Мы встречаем таких людей, в них не за что ухватиться, не на что опереться. Потому, наверное, актрисе так важна деталь, штрих, подробность.
Посмотрим на Арину. Как блестяще нарисована ее оболочка. В полуспортивном, полунарядном свитерке и темной длинной юбке — да Арина скромница! Но и не без кокетства: воротничок наружу, и ожерелье есть, и челочка на лоб. А взгляд? Глаза, говорят, выдают в человеке даже то, что он хотел бы скрыть. Но Арина ничего скрывать не собирается, и мы в полное свое удовольствие (или, напротив, с опаской) можем наблюдать эдакое проказливое всеведение на ее лице. Такая Арина на все ответит, все «объяснит». Правда, слов у нее маловато, ничего — она и этими обойдется.
Рядом с подобными «персонажами» ничья жизнь, конечно, не улучшится, но что толку брюзжать и морализировать, тем более что склонность к «поучениям» именно их свойство. В высказываниях этих людей очень часто внешне все правильно, бывает, на слух и не воспринимается убогость их содержания, и потому всегда есть опасность, что те, с кем ты воюешь, как раз и запишут тебя в свой лагерь. Но вот юмор — это для мещан чужое, инородное, но они его могут и услышать. Нечего и останавливаться на том, что это одна из задач Рины Зеленой. И в этом, должно быть, вера актрисы в действенность своего искусства.
Среди ролей, сыгранных Риной Зеленой, есть образы и несколько иного плана, в них главное — какая-то несогласованность, что ли, со временем. На это ведь тоже смешно смотреть. Но, улыбнувшись, хорошо если вы обернетесь к себе и найдете для них толику теплоты и участия.
...То ли городу Одессе повезло, что в нем жили и работали хорошие писатели, поэты, музыканты, то ли это, наоборот, им посчастливилось родиться здесь или попасть в этот удивительный мир — никому доподлинно неизвестно. Но как бы там ни было, каждый человек, мало-мальски знакомый с искусством, на глазах светлеет, если ему напомнить об Одессе. Особой известностью и любовью пользуется романтический дух этого города первых послеоктябрьских лет.
Об Эдуарде Багрицком, а больше о том времени, снял Борис Барнет в 1956 году фильм «Поэт». Герой — здесь его зовут Николай Тарасов — молодой, красивый и очень современный. Его играет Сергей Дворецкий. А Рине Зеленой дана была роль небольшая, из тех, о которых говорят— проходная. Много не успеешь, конечно, сделать в двух-трех коротких эпизо-
дах. Но. некоторым всё же удается. Дама-поэтесса складывает дамские же стихи в высоком стиле о любви и розах. И даже на фоне общей экспансивности, в атмосфере знаменитой легкости, юмора и пестроты, ее повышенный тон, восторженность выглядят нелепо и смешно. Дама-поэтесса воспринимается почти как ископаемое, вместе со своей «розовой» темой. «Что ж, и посмейтесь — как бы говорит Рина Зеленая. — Только не станет ли жизнь чуть беднее и серее, если мы это ископаемое — на свалку». Позднее, в контрразведке Тарасова допрашивал белый офицер, давно знакомый герою поэт, серьезный и отнюдь не бездарный, оказавшийся врагом. А с экзальтированной дамочкой Тарасов выступал на первомайской демонстрации перед рабочими.
Эту героиню актриса сыграла еще раз. В фильме «Дайте жалобную книгу». Дамочку звали иначе, и была она не поэтесса, а певица в кафе, таком же старомодном и обветшалом, как она сама. Из кафе выкинули всякую рухлядь, помыли его, почистили, — и на новой эстраде никто уже не увидел жалкой певички, чуть-чуть смешной со своими притязаниями на искусство. И хотя теперь здесь стало лучше, хорошо стало, все же нет-нет и вспомнишь трогательную фигурку в «роскошном» платье и совсем уж вроде никудышнюю, а ведь щемящую в исполнении ненужной артистки песенку про то, что «нам с тобою, милый мой, семнадцать лет, семнадцать весен...». Когда появляется на экране Рина Зеленая — что-то особенное происходит в зале. Особенное вовсе не по силе реакции — никто не вскакивает с места. Просто все объединяются радостью узнавания и тем зарядом человеческой теплоты, который непременно приносит с собой актриса. Этим и объясняется, почему эпизоды Рины Зеленой не теряются ни в какой ситуации.
В рецензиях на фильм «Каин XVIII» всегда говорилось о том, какие известные актеры в нем участвуют. Имя Рины Зеленой никогда не пропуска-
лось, хоть роль ее была важна ровно постольку, поскольку у Евгения Шварца вообще пустых персонажей или реплик не бывает.
Гувернантка принцессы Милады плохо говорит на языке своей воспитанницы: во-первых, коверкает слова и перевирает их значение; во-вторых, обладает весьма незначительным их запасом. В основном — вариации на тему «нельзя», «не разрешается», «ваша мама не велела»... С блеском исполнить это профессиональной актрисе, конечно, ничего не стоит, но вот интонация, интонация не заботливой няньки, не мегеры-наставницы даже, а интересующейся любовными приключениями Милады убогой кумушки-сплетницы — это уже дело Рины Зеленой. Вот мадемуазель высунулась из окна едва ли не дальше принцессы, а вот она высматривает музыкантов с неменьшим нетерпением, чем Милада. Рина Зеленая не даст зрителю пропустить ни одного жеста, ни одного взгляда своей героини — все важно, все проявляет характер. Актриса смеется, но, кажется, всегда помнит, что убожество должно вызвать еще и сочувствие. Сожаления достойно то, что
очень уж нескладная случилась у гувернантки судьба. В конце истории выясняется, что гувернантка лучше, чем язык, изучила другое: ей хорошо известно, например, что полагается пенсия... а она так устала. Кажется, сейчас Рина Зеленая ее пожалеет, и мы готовы на это, но не тут-то было: ни малейшим изменением интонации не добавит она человечности своей героине, ни одна морщинка не станет мягче на лице старой мадемуазель — лучше бы научилась быть человеком. Хочу напомнить выражение, которым иногда оценивают степень удачи артиста: концертное исполнение; концертное как отличное от обыкновенного. Вот это и будет определением кинематографических работ Рины Зеленой. Мастерство эстрадной актрисы, которая не позволит себе минуты расслабленности перед зрителем, приходит с нею и на экран. Поразительны ее мимика и пластика. Она живет в своих образах так естественно и свободно, как может быть свободен только ребенок. Умение сохранить эту меру в искусстве и отличает большого художника. В 1965 году Рине Зеленой предложили большую роль — мадам Жубер
в фильме «Иностранка» (до чего обидно, что никто там не оказался вровень с мадам Жубер). Актриса уезжала на съемки в Одессу счастливая, радостная, исполненная надежд и планов. Все причастные к будущему фильму люди не могли не видеть и схематичности, и поверхностности, и какой-то заурядности замысла. Знала это и Рина Зеленая, знала, но — хотела сыграть. Сценарий сыроват —- не беда, многое можно исправить, придумать', на месте пригнать.
Она и придумала. В том, что мадам Жубер — интересный, живой и привлекательный тип, сказался и писательский и актерский талант Рины Зеленой.
Мадам Жубер прибыла с внучкой Мадлен на туристском корабле из Франции в Одессу на один день. За внучкой мадам Жубер не уследила: девчонка сбежала. Мадам подняла на ноги и перевернула весь пароход, но тщетно. Остается выволочить на пирс багаж, сесть сверху и заявить: «С места не сойду, пока не умру, а умру я не скоро». И нет того чтобы плюхнуться на чемодан в изнеможении от усталости и отчаяния — ничего похожего, во взгляде мадам скорее удивление: уж как она-то, она, да не сумела найти этой глупой девчонки. И самая малость восхищения: дескать, моя внучка.
Несколькими часами раньше бабка водила Мадлен «в свой дом» и показала тополь, на который взбиралась в свое время, а чтоб ее оттуда снять, однажды отцу пришлось даже вызвать пожарную команду. Не было такого горького сожаления в глазах, когда мадам объяснили, что денег за дом от Советской власти ей не получить, как тогда, когда она не нашла на месте тополя.
Так и движется фильм, нет, наше внимание к нему — от одной сцены с Риной Зеленой к другой, от одного появления ее на экране к другому. Актриса не спасла картины, она была автором не произведения, только лишь своей роли, которая и удалась независимо и вне связи со всем остальным.
В «Подкидыше» актриса была соавтором Агнии Барто. Они вместе писали сценарий. Так что образ домработницы Арины создавался ею с самого начала, от замысла и до воплощения. К следующим ролям тоже, бывало, прикасалось ее перо. И если Рине Зеленой не приходилось «переписывать» Шварца (роль гувернантки в «Каине XVIII». и Нади в «Сказке о потерянном времени») или Олешу (играя тетушку Ганимед в «Трех толстяках»), то в других ролях, кажется, иногда узнаешь ее собственные слова, слышишь, что это говорит она сама.
Мне привелось встретиться с Риной Зеленой. К ней домой, в Большой Харитоньевский, я пришла поговорить и узнать что-нибудь для этого очерка. Но Рина Васильевна не стала рассказывать о себе, удивилась этой моей просьбе. Разговор наш, естественно, перешел на детей. Рина Васильевна достала большую папку каких-то листочков с ребячьими каракулями, начала их читать и комментировать — совершенно серьезно, «своим голосом».
На этих листочках ученики первых-вторых классов отвечали на вопрос, «чего бы я хотел и чего бы я не хотел». Тут были и мороженое, и воздушные шары, и полет на Луну, отличные отметки и здоровье близких, всегда лето, чтобы купаться, всегда зима, чтобы кататься на санках... наконец, попалось такое: «хочу разбить окно, хочу много денег, хочу, чтобы никого не было, кроме меня». Рина Васильевна подняла глаза и сказала: «Вы не думайте, из всех это один такой человек», — она как бы защищала детей от подозрения в жестокости и недоброте.
...«Время волшебников прошло. По всей вероятности, их никогда и не было на самом деле. Все это выдумки и сказки для совсем маленьких детей. Просто некоторые фокусники умели так ловко обманывать всяких зевак, что этих фокусников принимали за колдунов и волшебников», — вы, конечно, узнали начало «Трех толстяков» и, конечно, помните, что самое большое желание Юрия Олеши заключалось в том, чтобы ему не поверили. И на самом деле верить не нужно — мир давно бы рухнул, если бы это было так. Можно даже назвать — без подготовки, сразу — имена известных фокусников и волшебников. И одной из первых надо вспомнить заслуженную артистку РСФСР Рину Зеленую. С удовольствием, радостью, пусть это и не открытие, а всем известный факт, я хочу повторить, что она — актриса редкого, уникального дарования и человек необыкновенной доброты, сердечности — и строгости. Признаться, писать о ней было не просто: вроде бы знаешь многое из того, что она сделала, иногда казалось, что наконец поняла, в чем же ее секрет, бывали моменты, когда «ключ» как будто попадал в руки. Но — посмотришь еще раз знакомую до мельчайшего штриха роль, послушаешь
старую пластинку с ее «детским голосом» — и вся концепция тут же разрушается, выясняется, что «ключ» — от лукавого, а Рина Васильевна — чудо, которое на самом деле не так уж обыкновенно.

В.Иванова

Альманах "Актеры советского кино " выпуск №7 1971 год